Более 30 лет проработала на педагогическим поприще Надежда Александровна Щипакина.
О том, что значит быть учителем, каков облик современного ученика и нужны ли реформы в образовании ветеран педагогического поприща рассказала в интервью нашему изданию.
— Надежда Александровна, в этом году Вы закончили свою профессиональную деятельность. Почему приняли такое решение?
— Есть предел в каждой профессии. За этой границей и здоровье подводит, и интерес утрачивается, и к новому уже не так пристрастно относишься. Поэтому надо остановиться вовремя.
— Вы проработали в школе более 30 лет. Что повлияло на выбор профессии?
— Это мой учитель русского языка и литературы Людмила Леонидовна Померанцева из 27 школы Брянска, сейчас это лицей №27. Удивительный человек, человек дела и призвания. У нее настолько глубокие были уроки, и такие глубокие проблемы поднимали на литературе, что это стало моим принципом: нельзя о сложном говорить простенько, особенно с детьми. О сложном — сложно. О простом — просто. И второй момент — в каждом ребенке сидит творческий человек. Надо дать ему возможность почувствовать свободу собственного языка.
— Что для Вас значит быть учителем и кого Вы считаете своим главным учителем?
— Сейчас странное положение учителя. Его завели в рамки обслуживающего персонала. И учителя как-то с этим смирились. А учитель никогда не должен быть обслуживающим персоналом. Он должен быть человеком, прежде всего. И перед ним дети — это взрослые люди. Нельзя к ним относиться как к маленьким людям, над которыми можно командовать. Нельзя. Это всегда равный человек, которого ты ведешь по жизни. И всегда с ним серьезно говоришь. Вот тогда это будет то, что нужно. Учитель состоится. А что касается примера — это Зинаида Абрамовна Ермольчик из второй школы. Удивительный человек, творческий. Вот именно этот принцип она воплотила в своей работе.
— Вы со своими учениками не раз участвовали в различных конкурсах, мероприятиях. Долгие годы руководили известным в городе литературным клубом «Пегас». Как все успевали?
— Во-первых, мои года — мое богатство. Во-вторых, здоровья, наверно, было побольше, в-третьих, интерес был настолько сильный развивать детей, что, наверно, перекрывал всякую усталость. А учитель, прежде всего должен развивать ребенка. Не пичкать его информацией. Ее и так хватает в интернете. Отстранили, в сторону отвели развитие. А если нет развития, то эта информация ложится на не благодатную почву, и там или засыхает, или прорастает не то, чтобы нам хотелось бы.
— Кто из новозыбковских талантов может претендовать на звание настоящего поэта?
— Вы знаете, я долго над этим думала, когда с детьми работала в «Пегасе». К чему их готовить? Готовить к судьбе поэтов? Понимаете, это очень рискованно. Почему? Потому что на какую психику ляжет вот эта мысль, что я — настоящий поэт. Может быть, это трагедия, и сколько таких трагедий, когда человек думает, что он великий талант, а таких талантов — миллионы в стране. Поэтому, говорить настоящий поэт — это только время скажет. Поэзия это то, что спасет в любую минуту, в трудную и счастливую.
— Что Вы думаете о реформах образования? Неужели за десятилетия нельзя было согласовать такие вопросы, как правописание слов: «цифра», «цыган», определиться с ударениями в словах?
— Реформа языка предпринималась много раз. Ведь язык — это живой организм, и перестроить его, отрезать что-то, пришить куда-то — невозможно. Это как у человека, отрежь ему палец с одной руки, приставь на другую… И с языком невозможно такие эксперименты. Он будет сопротивляться. Он будет до тех пор сопротивляться, пока не найдет ту форму, которая ему будет удобна. Поэтому, эти все реформы они бессмысленны.
Когда мы говорим слово реформа всегда оторопь берет, какую еще каверзу придумали для образования. Реформа образования, прежде всего, временем продиктована, потому что увеличилось информационное пространство. И дети должны уметь владеть методикой отбора информации. И как-то все, делающие реформу, сделали акцент на этом. И не учли факт развития ребенка: прежде, чем отобрать информацию, он должен научиться мыслить, понимать, он должен научиться сомневаться. Почему-то ни в первом классе, ни в одиннадцатом классе нет такого направления — сомневайся в том, что ты утверждаешь, в том, что ты слышишь. Сомневайся. Вот посмотрите, что сейчас в первых классах. Они сразу начинают проекты. Откройте окружающий мир, и там сразу начинается проект, где ребенок должен сделать фотографии родного места, приклеить это все. А смысл этого проекта? Он понимает, что он делает? Или он понимает, что это просто домашнее задание — наклеить картинки. Перед проектом нет задания, которое заставило бы его поставить вопросы: «что такое Родина? что такое Новозыбков для тебя, вот этот двор конкретный, цветочки, вот что это такое? А потом уже идти к какому-то проекту. То есть от чувства ребенка, от мысли ребенка к проекту.
— Вы работали и до введения ЕГЭ, и когда ввели этот экзамен. По Вашему мнению, какая форма экзамена эффективней?
— Отрицать ЕГЭ полностью, наверно, было бы бессмысленно. ЕГЭ дает возможность детям реально поступить в институт и точно знать, какими знаниями он должен овладеть, какие баллы и что он в перспективе должен он иметь. Это положительный момент. Но отрицательный момент вот в том, что учителя вольно-невольно настроены на «натаскивание» на ЕГЭ. И в таком случае ребенок получает какие-то фрагменты знаний, именно конкретные, а целостности картины мира он не видит. Связи между предметами не видит. На мышление, на развитие отводится совсем мало времени.
— Скажите, каких авторов современной литературы, русской литературы, Вы рекомендовали своим ученикам, и почему?
— Это, во-первых, Захар Прилепин. Он неординарный и мыслящий человек, дерзкий человек, говорящий правду, причем правду о современной действительности. Прилепин будет интересен детям, которые знакомы с языком, которые чувствуют язык, которые понимают метафору. И его произведения как раз учат метафоричности.
Рекомендовала бы Александра Проханова, его романы. Особенно роман о чеченской войне «Идущие впереди», рассказывающий о военных — отце и сыне, которые были на чеченской войне. Там все нравственные коллизии — они в русле классической литературы. И это детям нужно читать, там есть то, что создает правильное впечатление о русской литературе. Потому что сейчас так много поэтов, писателей, мнящих себя писателями, которые не следят за речью, которые не чувствуют слово, пишут сюжеты невероятнейшие, выдают это за реальность. А ее, этой реальности, нет. Потому что реальность это всегда человек с его нравственными коллизиями.
— Скажите, какие из личных профессиональных достижений Вы считаете самыми значимыми?
— Учила детей. Добросовестно, честно. Когда встречаешь выпускников, они уже мамы и папы, и вдруг начинают вспоминать какие-то элементы уроков, какие-то высказывания, о которых я уже не помню. И говорят, допустим, в такой-то момент жизни я вспомнила вас и мне все это помогло. Вот это, наверно, достижение.
Ни олимпиады, ни какие-то там грамоты детские, ни мои собственные грамоты — это не достижения. Вот если ребенок ушел из школы и помнит мои какие-то нравственные наставления, и это им помогает в жизни — вот достижение.
— Есть ли у вас секреты профессионального мастерства?
— Я настолько, по-моему, открытый человек, что меня дети с первого мгновения начинают понимать, и «раскусить» меня смогут с первого мгновения. Один из секретов, он даже не секрет. Дети мне говорят, как вы хорошо объясняете. Это все очень просто. Я десять раз на уроке повторю одно и тоже. Объясню, потом еще раз вернусь, обычно должно 8 минут пройти, потом еще раз вернусь, потом еще раз. К концу урока они все понимают. И им кажется как хорошо они с первого раза все поняли. И все секреты. Повторение — мать учения.
— Мы с Вами поговорили о том, каким должен быть учитель. А интересно было бы знать, каков облик современного ученика в Вашем представлении?
— Дети остаются детьми, какое бы время не стояло на дворе. С их любознательностью, с их подвижностью, с их вопросами. Но современные дети… мне их немножко жалко, потому что опять же, они окунулись в информацию, доступную абсолютно. Информация достаточно часто в их неокрепшие головы поступает такая жестокая, что они не ориентируются. Это с одной стороны. А с другой стороны им нет нравственного подкрепления. Они не читают столько, сколько читали дети прошлых лет. Современные дети пытаются мыслить, но они не умеют. На уроке иногда говоришь: «А почему вы мне верите, я же могу вам лгать». А они: «Нет, не можете, вы же учитель». Я говорю: «Хорошо, а встретится на пути какой-нибудь гуру, еще краснопевнее, чем я, вы ему тоже будете верить, потому что он так хорошо говорит? Почему не сомневаетесь?»… И они теряются, почему. Как же это — сомневаться. Когда ребенок не мыслит, значит, он не понимает себя. А не понимает себя, значит, выберет не тот путь по жизни. И сопротивляться не сможет.
— Продолжаете ли Вы писать стихи? Когда почитатели поэзии смогут увидеть новый сборник Ваших стихов, прозы?
— Стихи продолжаю писать, но понимаете, это такая вещь — женская поэзия… Женщине не надо обольщаться, что она каких-то высот достигла. У нее поле деятельности совершенно другое. Она мать, она жена, она в семье. Вот ее почва, где она никакого мужчину не превзойдет. А приоритет все-таки за мужчиной. Пишу, когда есть настроение, пишу миниатюры. Что-то выйдет, да, наверное. Потому что это нельзя отставить. Это где-то внутри сидит, и в общем-то требует выражения, поэтому ну что-то когда-нибудь и выйдет.
— Скажите, что для вас значит Новозыбков?
— В этот город я приехала жить в 1979 году из Брянска. Судьба так сложилась, вышла замуж и здесь остановилась. Поначалу, наверно, года два было тяжеловато после большого города привыкнуть к маленькому. А потом, когда семья, дети, обрастаешь знакомыми, родственниками, он стал мне роднее Брянска. И когда я приезжаю в Брянск, он мне кажется родным, но больным. Там много каких-то неприятных историй. Встречаю знакомых, или у меня так случается, что что-то неприятное, что-то жалуются все, их не устраивает. И когда я приезжаю в Новозыбков, первая мысль: я дома! Как здесь тихо, как здесь зелено, как здесь хорошо, здесь все, кого я люблю безмерно. У меня две родины — одна историческая, вторая обретенная.
— Новозыбков вдохновляет на творчество?
— Да, он особенный. У нас есть родственник, он когда приезжает, говорит: «Намоленный город!». Хороший город. Я люблю его.
— Спасибо за интервью.
Фото и видео: ИА «Брянск новости».
Беседовала Светлана Бухарова.